село Пристань Артинский район

В глубине России на юго-западе Свердловской области в трёх километрах от районного центра Арти расположено большое село Пристань.
Уральская природа щедро одарила окрестности села изумительными по красоте местами. С востока на запад село пересекает река Уфа, с юга на север – река Артя, левый приток Уфы.

Особую привлекательность окрестностям села Пристань придаёт одна из красивейших рек Урала – Уфа. Своё начало она берёт в Челябинской области у подножья горы Урма возле города Карабаш. В своём верхнем течении Уфа – настоящая горная река с быстрым течением, каменистым дном, частыми перекатами. Ниже по течению скалы и бурные перекаты чередуются с длинными плесами. От города Михайловска до впадения в Уфу речки Артя главная река Пристани течёт по узкой долине, сжатой с севера отрогами Сабарского увала. Здесь к воде вплотную подступают леса из ели, пихты, сосны ,липы ,берёзы, а местами – из вяза и клёна, весьма редкими на Урале. Во многих местах берега реки украшают причудливые скалы, такие как Малый и Большой камень, Кричетовка. Лыжная горка и многие другие. После слияния с притоком Артя река Уфа на участке Красноуфимской лесостепи выходит из зоны смешанных лесов. Здесь много сенокосных угодий и пригодных для земледелия полей.

На Уфе раздолье рыбакам – любителям, а в окружающих лесах – охотникам и грибникам. В реке водятся язь, голавль, окунь, щука, чебак, лещ, хариус; на песчаных отмелях бойко клюёт пескарь. В лесах водятся белки, рыси, лисицы, зайцы и другие звери. И, конечно, обилие ягод и грибов.

Недалеко от села Пристань есть и заповедные места. В пяти километрах от ниже села на правом берегу реки около Куркинского кордона находится гора Кашкабаш (в переводе с башкирского, Лысая гора).

Это зоологический памятник всесоюзного значения, известный учёным всего мира. Здесь на западном склоне Уральских гор в 1874 году академиком А. П. Карпинским установлен новый для науки Артинский ярус Пермской системы, в который входит и гора Кашкабаш. У подножья этой горы  учёным Павлом Петровичем Амосовым были открыты залежи точильного камня – природного корунда. Раньше этот камень, применявшийся для огранки знаменитых златоустовских клинков, завозился из Англии. После открытия корунда артинские точильные круги и жернова заменили бывшие в употреблении английские. Ими стала производиться полировка артинских кос. Уже в 1832 году было добыто около двух тысяч пудов артинских точил, благодаря чему в те годы Россия экономила ежегодно до 20 тысяч рублей.

Пристань — село в Артинском районе Свердловской области, население 1300 человек. В центре села есть слияние 2-х рек Уфа и Артя. Село Пристань основано в 1789 году. Названию своему обязано существовавшей когда-то пристани для барж, проходивших мимо, а также служившей для транспортировки торфа на пароме и последующей отправке его по узкоколейной железной дороге на Артинский железоделательный завод. Артинская Пристань (село Пристанинское) возникла одновременно со строительством Артинского завода, хотя Пристань, как место причала речных судов, существовала и раньше. Здесь приставали плоты и небольшие суда, которые сначала везли сырьё, а потом – готовую продукцию с Нязепетровского, Сергинского и Уфалейского заводов. В заключении 1756 года о результатах обследования места постройки завода было указано место для строительства пристани «в устье речки Артя, где она впадала в реку Уфу». Первыми поселенцами здесь были ссыльные, которые занимались рубкой леса, выжигом угля для Артинского железоделательного завода.

Именно в этом месте и началось строительство пристани, необходимой заводу для сплава грузов – самого дешевого способа транспортировки его продукции. Была выбрана и благоустроена большая площадь, пригодная для постройки складских помещений для хранения различной продукции, и оборудовано место для строительства барок, на которых продукция завода «по большой воде» сплавлялась по реке Уфе в другие регионы страны. Для всех этих работ требовалась рабочая сила. Позже пристанинцы освоили сельское хозяйство. Жили семьями и радовались, что находятся как бы в стороне от руководства – в нескольких километрах от завода. 1869 году в селе уже насчитывалось 114 дворов с 714 жителями. Из дальнейших переписей следует, что в 1904 году насчитывалось 203 двора с 1217 жителями, а в 1919 году – 301 двор с 1607 жителями.

В 1878 году, Красноуфимская земская управа открыла в селе начальное училище с трёхлетним сроком обучения, а в 1920 году появилась на Пристани библиотека – читателя. В 1923 году образован Артинский район, в который сразу входит Пристанинский сельский Совет. Началось строительство домов, и вскоре возник небольшой поселок, который по мере расширения производства завода постепенно расстраивался и превратился в большое Пристанинское село.

Постепенно вдоль рек Уфы и Арти стали появляться улицы, застроенные деревянными домами с тесовыми крышами, надворными постройками и банями. Самая длинная улица Волокушина вытянулась вдоль левого берега реки Уфы (сейчас эта улица Т. И. Шевалдина) По правому берегу Уфы длинная односторонняя улица носила название «За Уфой» (сейчас эта улица Чапаева). Небольшая улочка за огородами этой улицы носила название улицы Разина, а параллельно улице Волокушиной возникла улица Заозерковая (сейчас это улица Мира). В самом центре села также появилась небольшая односторонняя улица (сейчас это улица Советская). Застройка шла и по левому высокому берегу реки Арти. Там возникла улица без определенного названия, её так и называли – просто Улица (сейчас это улица Партизанская). Ещё выше её, на самой высокой точке села, появилась небольшая улочка Забегаевка. За ней начинался спуск к реке Уфе и в сосновый бор, где было сельское кладбище. С возникновением Пристанинского пруда на его левом берегу появились две небольшие улочки (сейчас это улицы Крупской и Советская). С этого времени жители села Пристань прочно стояли на ногах и с достоинством трудолюбивых крестьян переносили все общегосударственные потрясения – революцию, последствия гражданской войны, массовые репрессии, Великую Отечественную войну и другие события, оказавшие влияние на формирование страны в двадцатом веке.

Жители села Пристань, как и жители посёлка Арти, — бывшие переселенцы из разных уголков России. По своему вероисповеданию они делились на старообрядцев, беспоповцев и православных. Этим можно объяснить наличие в селе на триста домов разных религиозных общин и существование четырёх молитвенных заведений: двух молелен (часовен) беспоповцев и двух церквей. Старообрядческая община в селе была самая влиятельная и многочисленная. Этой общиной (во главе её были братья Трубеевы: Василий, Иван и Фёдор) и была построена на берегу реки Уфы старообрядческая церковь. Православная церковь была построена на самом высоком месте села, на южной его окраине. В народе эта церковь стала называться «горинской».

Мастера на все руки

Вся жизнь и работа пристанинцев с первых дней возникновения села тесно связана с производственной деятельностью Артинского завода. Завод и село почти рядом. Село является как бы пригородом «заводской слободкой». Часть работ для нужд завода (рубка леса, заготовка и вывозка дров, сплав леса и продукции завода на барках, углежжение, ломка точильного камня) почти полностью выполнялась силами пристанинских рабочих. Даже те жители села, которые были связаны с сельским хозяйством, тоже работали для нужд завода на подсобных сезонных работах, в частности, в зимнее время, перевозя различные грузы на своих лошадях.

Пахотной земли у крестьян села Пристань было не очень много. Сеяли в основном рожь, овёс, лён. Зато сенокосных угодий было достаточно. Лесные поляны, заливные луга простирались вдоль рек Уфы, Югуш, Чекмаш, в урочищах Мокрая степь, Ромашовка, Тазелга и т. д. Почти в каждом дворе была корова, а то и две, мелкий скот, домашняя птица, лошадь. Более справные хозяева имели по 2 – 3 лошади, различные сельскохозяйственные машины: жатки, косилки, молотилки.

Большое развитие получили разные ремёсла, в селе были мастера на все руки. Они изготовляли телеги, сани, столы, стулья, шкафы, диваны, деревянную и глиняную посуду, изделия из мочала и бересты; катали валенки и кошму; плели лапти и верёвки; в селе были замечательные кузницы и слесарни; женщины занимались обработкой льна, ткали холсты, половики, скатерти.

Необходимо особо отметить очень тяжелый и небезопасный для жизни труд рабочих, занятых на таких работах, как углежжение, ломка и обработка точильного камня на горе Кашкабаш, на сплаве леса и барок с продукцией завода по воде.

На углежжении работали казённые рабочие завода, и приписные крестьяне села Пристань и соседних деревень. Они были обязаны поставлять заводу топливо – древесный уголь. Для выплавки 100 пудов железа требовалось около 300 пудов древесного угля. В конце апреля – начале мая углежоги вместе со своими семьями отправлялись рубить дрова. Каждый имел свой участок – курень. Рабочие валили деревья, распиливали их на дрова длиной по 3 – 4 аршина и сушили. К сентябрю эти дрова укладывались в огромные куполообразные кучи, которые обкладывались дерном и поджигались. День и ночь приходилось дежурить у горящих куч, следить, чтобы дрова не сгорали, а превращались в уголь. От едкого дыма и смрада болели глаза. Уже через два – три дня такого дежурства углежоги отплёвывались «чернядью». Кожные болезни, ревматизм, чахотка были спутниками их работы. Жизнь их проходила в лесу, в холодных землянках и шалашах, без какой-либо медицинской помощи. Часты были смертельные случаи – рабочие гибли при валке деревьев, их заживо погребали горящие кучи дров. Так, например, было с рабочим Имагуловым. Проснувшись ночью, он через отверстие в куче увидел, что плохо горят дрова. Тогда он забрался на кучу и добрался до огня, но оступился и упал в горящий костёр. Такой тяжелый физический труд, бессонные ночи выматывали углежогов. К тому они были вынуждены подписывать обязательство, в котором говорилось: — за непослушание и неисполнение какого-либо приказа работник подлежал штрафу от 50 копеек до 3 рублей. В обеспечение исправного выполнения обязательств перед казной оставлялось в залог всё имущество, которое в случае необходимости может быть продано на рынке, как возмещение казённых убытков.

Такой тяжелой кабалы углежоги часто не выдерживали и убегали на другие заводы. Их ловили, возвращали обратно и жестоко наказывали розгами.

Кроме углежжения эти рабочие выполняли ещё множество других работ для завода: сплавляли лес, заготовляли сено, чистили дороги, строили мосты.

Не легче условия труда были и у рабочих, занятых на добыче и обработке точильного камня. Тяжелыми кувалдами и ломами им приходилось вручную ворочать глыбы камней весом по несколько пудов, и производить их обработку. Ни о какой технике безопасности не было и речи.

Весной на Пристани становилось особенно оживлённо. Завод готовил к отправке в центр России по высокой воде караван барок с продукцией завода. Начала сплава ждали все жители от мала до велика. Этот день становился своеобразным праздником пристанинцев. Караван барок, построенное в зимнее и весеннее время, загружался продукцией, и отправлялся вниз по реке. Обычно караван возглавлял один из заводских приказчиков. Он находился на барке, называемой «казённой». На ней было около двух десятков, как правило, самых сильных бурлаков. В их обязанности входило снимать севшие на мель барки. Бурлакам выдавались цветные рубашки и шляпы. Каждой баркой командовал лоцман, самый опытный бурлак, хорошо знающий фарватер реки, мели и утёсы. От него требовалось большое искусство.

Из-за весеннего половодья река становилась бурной: её крутые повороты, каменные утесы требовали особенной внимательности. Не счесть числа несчастных случаев, происшедших при сплаве барок и плотов. Люди погибали в пути, когда барки и плоты разбивались о скалы, тонули при их спасении.

Долог был путь пристанинского каравана по рекам Уфа, Белая, Кама. Вверх по Волге до Казани и Нижнего Новгорода барки поднимались бурлаками или конной тягой.

В начале первой мировой войны житель села Пристань Иван Ефремович Глушков заключил контракт с военным ведомством на поставку деревянных черенков для шанцевого инструмента и приступил к строительству небольшого деревообделочного завода. На пустыре около своей усадьбы он за короткое время возвёл заводской корпус, котельную, поставил паровой котёл, токарные станки, набрал рабочих и приступил к выпуску продукции. Таким образом, часть жителей села перешла на новую работу к заводчику И. Е. Глушкову. Но завод просуществовал недолго. После Великой Октябрьской революции завод был национализирован, а его хозяин 1919 году бежал с колчаковцами в Сибирь.

Самосуды, их нравы и обычаи

Устававшим от тяжелого труда людям хотелось перевести дух, на время отвлечься от своих забот о хлебе насущном. Как известно, в то время не было ни клубов, ни библиотек, ни радио, ни телевидения. Газеты и журналы выписывались единицами. Единственными очагами «культуры», в которых свободное время проводили жители села, были трактиры и кабаки. В праздничные и воскресные дни сельчане доставали свои лучшие наряды и под звон колоколов отправлялись в церковь. Особое усердие в соблюдении всех религиозных обычаев проявляли старообрядцы. Они не пропускали ни одной вечерней и утренней молитва и с детства приучали к этому своих детей и внуков. Закон божий преподавался и в сельской школе. В каждом доме в каждой комнате была икона. Входящий в дом посторонний человек должен был три раза перекреститься, глядя на иконы, находящиеся в переднем углу. Строго соблюдались обряды крещения детей, венчания молодых, отпевания умерших родственников. В церкви молебны заказывались «За здравие» , «За упокой» и многие другие.

Церковь привлекала селян своим великолепным убранством и церковным хором. Красивые иконы и хоругви, обрамлённые позолотой, торжественные светильники, расцвеченные множеством горящих свечей, прекрасные голоса церковного хора – всё это благоприятно воздействовало на психику верующих. Поэтому в храмы приходили не только пожилые люди, но и молодёжь. Самыми большими и почитаемыми праздниками верующие считали и считают Пасху, Рождество, Крещение, Троицу. К таким большим праздникам церковь и все жители села специально готовились и проводили их очень торжественно. Так, перед Пасхой и Рождеством соблюдались посты, в период которых запрещалось, есть скромную пищу – мясо, молоко и даже рыбу и продукты из них. Пасха праздновалась весной по особенному церковному календарю. Накануне праздника верующие целыми семьями уходили в церковь на всю ночь с тем, чтобы не пропустить торжественного момента «встречи Христа, воскресшего из мёртвых». По установленному церковному ритуалу все молящиеся во главе с попом, дьяконом и церковным хором с иконами хоругвями в руках выходили за церковную ограду и шли вокруг церкви с пением молитвы «Христос воскрес из мёртвых». В это время молодые люди палили из самодельных ружей и пушек. Пасхальные дни длились целую неделю. Люди при встрече «христосовались», т. е. целовались со словами: «Христос воскрес!» — «Воистину воскрес!».

В праздник Крещение выделялся обряд «крещение святой воды». Накануне праздника на льду реки Уфы прорубалась большая квадратная прорубь – «Иордань». Утром в день праздника верующие покидали помещение церкви, и большая процессия с иконами и хоругвями, сияя позолотой образов и одеяниями священников, с пением молитвы двигалась к «Иордани». Священник серебряным крестом «крестил» уфимскую воду, после чего она считалась «святой» водой. Все присутствующие запасались «святой» водой на целый год, веря в её чудодейственную силу, пользуясь ею, как лекарством от всех недугов. В крещенский праздник священник обязательно обходил все дома верующих из своего прихода и крестил «святой» водой во всех углах дома. Подобные же обходы верующих священник святил и в дни Пасхи и Рождество. Дети в рождественское утро ходили к соседям «славить». Это означало петь молитвы и «славить» Христа.

В конце улицы Волокушиной были сооружены два больших креста огороженные оградой – один для старообрядческой общины, другой — для православной. В Троицын день, отмечавшийся на сорок девятый день после Пасхи, устраивался «Крестный ход» от церквей к этим крестам. Верующие все вместе во главе со священником с иконами с пением молитв проходили по самой длинной улице, останавливались у крестов, служили молебен и после него расходились по домам. Подобные «Крестные ходы» устраивались священнослужителями в неурожайные, засушливые годы. Верующие просили бога отвести от них беду.

К каждому религиозному празднику готовились заранее. Мыли и скребли полы, окна, двери, белили комнаты: на столах и окнах появлялись нарядные скатерти, полотенца, занавески; на полу – новые домотканые половики. Почти в каждом доме готовился или лагушок, или бочонок браги, или четверть самогона. В гости приглашались родственники и знакомые. В такие дни после посещения церкви улицы наполнялись праздничным шумом, и вовсю шло гуляние. Девки в пестрых сарафанах и цветных полушалках, взявшись за руки, ходили по улицам из конца в конец, фасоня и модничая. За ними с гармонистом посередине шли нарядно одетые парни, плевавшие подсолнечной шелухой и певшие деревенские частушки. А дальше за ними – ватага  босоногих  мальчишек. То к одному, то к другому двору подходили и подъезжали на лошадях приглашенные гости. А те пристанинцы, которые не ждали гостей, шли в трактир, где за чаркой водки можно было побеседовать о новостях, сыграть в карты, попеть и повеселиться в своё удовольствие.

С прибытием гостей начиналось их обильное угощение, переходящее затем в пьяный разгул. Напившись и потеряв за собой контроль, люди начинали выяснять отношения между собой. Не было ни одного праздника в селе, который обошелся бы без драки, у которой последствия часто были плачевные – увечья или убийства. Во время драк в ход пускалось всё, что попадало под руку: кол, жердь, лом, лопата, топор.

Поводом для драк чаще всего были ранее нанесенные обиды. У пристанинцев существовал неписанный закон, по которому потерпевший в драке в судебно – следственные органы не обращался, а принимал свои меры, чтобы отомстить обидчику. Именно из-за этого необыкновенного обычая пристанинцы и получили нелестное прозвище «самосуды». Получившие в драках увечья, синяки и шишки, как правило, в больницу не обращались, а лечились домашними средствами: примочками, отварами, настойками из трав и кореньев. Вывихи и переломы лечили бабки и знахарки.

Любимыми играми пристанинцев были: игры в шарик, в бабки и в карты. Как известно, в то время не было и в помине ни футбола, ни хоккея, ни волейбола, ни других массовых игр с мячом. Особенно много молодых людей и подростков собирала всеми любимая игра в шарик. Желающие поиграть собирались на большой, чистой площадке и делились на две группы. Одна группа по жребию подавала шарик (он был изготовлен из корня дерева и имел в диаметре 6 – 7 сантиметров) специальными шаровками (это были палки длиной 60 – 70 сантиметров), а другая группа «галила», т.е. ловила поданный шарик. Затем команды менялись местами. Каждый игрок, подающий команды, имел свою шаровку и свою лунку в земле. Все лунки находились на одной прямой линии. Эта увлекательная игра всегда вызывала у зрителей большой интерес. Сюда приходила «болеть» большая толпа народа.

В бабки преимущественно играли подростки. У каждого игрока был свой запас бабок. Он пополнялся из костей забитых коров, которые вываривались в супе. У каждого игрока была своя битка, залитая внутри свинцом или оловом. Этой биткой разбивался кон из бабок, поставленных в ряд по одной или парами. Игроки по очереди становились на черту в трех – пяти метрах от кона и целились в него, часто прищуривая левый глаз. Считалось, что это помогает игроку поражать кон с любой отметки. При желании бабки можно было обменять на деньги, поскольку они имели свою цену. Так на одну копейку или грош можно было купить пару или две пары бабок.

Распространенными карточными играми были игры в «очко» и в «мушку». Начинались они обычно с копеечного кона и оканчивались крупными ставками.

Самым волнующим временем года для пристанинцев была весна. Первыми её приметами были прилет грачей и скворцов. К прилету гонцов весны в каждом дворе изготавливались птичьи жилища – скворечники различных конструкций. Прилет скворцов по времени всегда совпадал с половодьем. Потоки вешней воды на реке, проникая под толщу льда, сначала горбили его. Затем под напором хлынувших отовсюду потоков лед лопался и рушился. Начинался ледоход. Это явление всегда сильно возбуждало жителей села от мала до велика. Часто начало ледохода приходилось на конец апреля и совпадало с началом Пасхи. В такие дни на берегах реки Уфы было особенно многолюдно. Далеко разносились девичьи песни, переборы гармошки. Ледоход длился обычно 3 – 5 дней. Это время мужики использовали для ловли рыбы «саком» — треугольной конусообразной сеткой, прикрепленной к концу длинного шеста. Рыба, прижатая плывущим льдом к берегу, поддевалась из мутной воды «саком», как ковшом. Пять – шесть закидок, и уха обеспечена.

После окончания ледохода вода в реке еще больше пополнялась из небольших речек и прудов, находящихся в верховьях, поднималась еще выше; в конце концов, достигала самой высокой отметки; течение реки становилось стремительным, могучим; оно сокрушало и смывало все на своем пути. Нередко ниже села в изгибе реки стояли заторы льда. Тогда река шла в обратном направлении, и еще больше вздувалась, заливала береговую улицу Волокушину водой, неся по улице снесенные потоком строения, разный мусор и даже большие льдины. Но это длилось недолго. Затор прорывало, и вода стремительно отступала.

Связь между жителями села, живущими на разных берегах реки, осуществлялась в большую воду на лодках, потом на пароме. После спада воды каждый год строился новый деревянный  мост. Эту работу выполняла артель местных жителей. Все лето по мосту шли пешеходы и гремели телеги. Для рыбаков летом мост служил удобным местом для ловли рыбы. Здесь под сваями всегда стояли косяки чебаков, голавлей, уклейки.

После половодья мужики и подростки пускали в дело все свои рыболовные снасти: бредни, неводы, недотки, мережи, морды и витили. Благо, никакого запрета на ловлю рыбы в то время не существовало. В селе даже имелась артель рыболовов – любителей, в которую на добровольных началах объединялось 6 – 7 пожилых людей. В 20-е годы артель возглавлял энергичный одноглазый старик Игнатий Архипов – Игоня, а членами артели были Балашов Сидор, Глушков Петр, священник старообрядческой церкви Глушков Иван и другие. На коллективных началах они приобрели большой невод и три лодки. Раз в неделю рыбаки выходили на свой промысел. Пойманную крупную рыбу тут же на берегу делили поштучно, а мелкую – ведрами. На берег к ним приходили жители села, и происходила купля – продажа пойманной свежей рыбы.

У ребят любимым увлечением была ловля рыбы удочкой. С ней можно было забраться в такие укромные места, где никакой другой снастью рыбу не добудешь.

Хочется еще отметить такую деталь. У пристанинцев почему – то была такая мода, когда многих жителей в простонародье называли не по имени, а по прозвищу. Если, например, спросят: «Где живет Балашов Ефим Кузьмич?», — то мало, кто знает, о ком идет речь, а если произнесут: «Саргул», — все село знает, о ком идет речь. Это, видимо, объяснялось еще и тем, что в селе было много однофамильцев: Сыропятовых, Балашовых, Глушковых и т.д. Например у Сыропятовых было прозвище «Кулуй», а у других – «Еран», «Чихуй», «Басман», «Бачеляга», «Колотушка», «Багай» и т.д.

С большим интересом пристанинцы ждали открытия ярмарки, которая проходила раз в год в районном центре в Артях. Она называлась «Введенской», так как начиналась в начале зимы в праздник «Введение» 25 ноября по старому стилю, и длилась неделю. На центральной площади поселка Арти вырастал городок из палаточных рядов из разных повозок и фургонов. Работали карусель и цирковой балаган. На ярмарку съезжались крестьяне и ремесленники со всей округи, чтобы продать продукты своего хозяйства и кустарные изделия, а затем купить для своей семьи одежду и обувь, а так же гостинцы для детей. На ярмарку приезжали купцы из разных городов  России: Казани, Новгорода, Уфы, Кунгура, Перми, Екатеринбурга. Здесь можно было купить лошадь, корову, птицу, предметы домашнего обихода и утвари, мороженую и свежую рыбу, мясо, фрукты, зерно, всевозможные игрушки, были бы только деньги. Но главная суть ярмарки заключалась в том, что людям хотелось в ярмарочной суете поболтаться, поторговаться, набить или сбить цену на товар, попить на морозе чаю с масляными блинами или пропустить для «сугреву» чарку водки с горячими пельменями. На ярмарку привозили  детей для того, чтобы порадовать их нарядной каруселью. Там можно было за копейку оседлать лошадь, слона или верблюда, и под веселую музыку покататься по кругу, в лавке купить книжку или игрушку.