Война прошлась по детским судьбам грозно,
Всем было трудно, трудно для страны,
Но детство изувечено серьезно.
Страдали тяжко дети от войны.
А. Болутенко.
Время стремительно идет вперёд. Великая Отечественная война осталась в истории, она не стёрлась из памяти людей. Почти не осталось тех, кто защищал Родину с оружием в руках. В солидном возрасте и те, чьё детство выпало на годы войны. Невыносимо трудно было всем: и солдатам, и старикам, и женщинам. Но особенно страдали дети.
Мы, рождённые в 21 веке, знаем о войне по музейным экспозициям, публицистическим и художественным произведениям и воспоминаниям живых свидетелей тех страшных лет,- детям войны.
С 2011 года в посёлке Арти действует организация «Дети войны», в организации зарегистрировано 2400 человек со всего района (детство моей прабабушки Дмитриевой Екатерины Ивановны тоже прошло в годы войны).
Как жили в то время те, кто пока еще рядом с нами, чем помогали взрослым?
Конечно, война круто изменила жизнь детей. Козлова Э. П. ходила в пальто старшей сестры, подвязывая его поясом, так как оно было большое. Григорьева В.А.вспоминает: «Куртку носили по очереди. Она была одна на несколько человек. Катя шла в школу, а другие дети её ждали, чтобы одеть эту же одежду и идти в школу во вторую смену. Летом ходили в лаптях, зимой в валенках, которые тоже были одни на несколько человек».
Якушев А. И. ходил зимой в кирзовых сапогах. Ноги очень мёрзли, и прежде чем сесть за школьную парту, надо было отогреть их у печки.
Но особенно тяжело было с питанием. В основном, ели то, что вырастили на огородах: картошку, капусту, свёклу, морковь, репу. Кожуру от картошки не выбрасывали, её сушили: когда картошка заканчивалась, съедали и её. Моя прабабушка Дмитриева Екатерина Ивановна рассказывала, что весной они собирали в огороде оставшуюся с осени картошку, разминали её, добавляли муку и жарили блинчики, резали тоненькими ломтиками и запекали в печи. Мороженая картошка сластила, но и это блюдо было лакомством для ребятишек, потому что другого не было.
Летом ели то, что собирали в поле и в лесу: ягоды и грибы, съедобные корни, лебеду, крапиву, цветы одуванчиков, молодые пихтовые шишки. Собирали семена лебеды, размалывали их в муку и пекли лепёшки. Правда, после них плохо ходили ноги.
Владимир Сычёв в своём стихотворении так пишет об этом времени:
Не забуду треугольник,
С фронта весточка отца.
Я – опухший парень-школьник,
Лыки дравший у крыльца.
И замёрзшую картошку,
На шесть душ один тулуп,
Да костлявую бурёнку,
Что тащить пыталась плуг.
В газете «Ленинский путь» за 9 октября 1942 года была даже помещена статья-рекомендация «Квашеная ботва овощей – ценный продукт». В ней предлагалось заготавливать на зиму ботву свёклы, брюквы, репы, капусты, чтобы потом из них готовить винегреты, борщи, салаты, тушёные овощи.
Писатель Анатолий Власов в рассказе «Красные снега» вспоминал: «В ту пору с едой у нас стало совсем плохо; как-то раз добыла где-то мешочек овсяных отрубей, сказала, что будет делать кисель. Отруби заварили горячей водой, настояли, колючую кашицу отцедили на сите и получилась бело-мутная жидкость, чуть густенькая; она была приятна на вкус и немного утоляла голод …Я решил попробовать приготовить новое кушанье…Первый мой опыт начался с отрезания кусочка шкуры. Нож ее не хотел резать — просто не мог взять. Помаяться пришлось основательно, потому что кожа не то, что засохла, она превратилась, особенно с более толстых краев, где мездры* было побольше, в какое-то стекловидное почти тело. После долгих трудов на темной голубнице*, с кусочком шкуры в мою ладошку я свалился по лесенке вниз, вбежал в избу. В свете комнатки увидел, что шкура вовсе не темная: шерсть на ней была красновато-коричневая, но пыльная и тусклая.Я знал, что делать далее, потому что в свое время, до войны, то есть, видывал, как расправлялась мама с телячьими ножками, готовя из них студень, надо только раскалить угли. В печке тепло еще осталось, я приоткрыл трубу, поставил заслонку в топке, и скоро жар в углях раздулся. Лоскут кожи заежился на углях, запахло жженой шерстью; в ход опять пошел отцовский инструмент: прихватив кожу плоскогубцами, я тщательно выжег шерсть, кожа вспузырилась, подожглась местами и почернела.Потом, разделав лоскут ножом на мелкие кусочки, я ссыпал их в чугунок, залил водой и поставил на те же угли кипятить. Варево получилось коричневое, пахло жжениной и палениной, горькое; чтобы забить горчину, пришлось больше дать соли; куски кожи стали мягкими и скользкими, если их долго-долго жевать, можно было даже измолоть на зубах. Семья мое кушанье почему-то не признала».
А о хлебе надо говорить особо. Ведь «хлеб всему голова».
Хлеб в посёлке выдавали по карточкам. Так как он был основным продуктом питания, его всегда не хватало. Бабушка Жуковой Сони рассказывала, что жили они напротив пекарни. Оттуда всегда шли дурманящие запахи. Младшие дети ходили туда и иногда сгребали крошки с деревянных поддонов, в которых развозили хлеб. Ещё они ходили на заводской конный двор. Конюх давал им по две горсточки овса от лошадей. Овёс они жарили на плите, шелуха от него отскакивала, а зёрна дети съедали.
Чтобы получить хлеб по карточкам, нужно было выстоять большие очереди. Анатолий Власов вспоминал: «Когда началась война, когда полки магазинов опустели начисто, нам, детям и подросткам, досталась нелегкая доля выстаивать ночами и утрами в бесконечных очередях за хлебом, чтобы отоварить хлебные карточки. Чаще всего приходилось занимать очередь у магазинчика, что был в полуподвальчике у пекарни. На улице темень, холод пробирает плохонькую одежонку, ноги стынут в худых пимах*, ты дрожишь всем своим слабеньким голодным тельцем, а угрюмая очередь все растет и растет…К тому же перед утром от пекарни начинает исходить хлебный дух: сырой, плотный, ароматный дух вынимаемого из печей ржаного хлеба; от него (а вообще-то от слабости) начинает кружить голову, в желудке что-то начинает ныть, ты уже еле жив, еле держишься на дрожащих ногах и не падаешь только потому, что очередь все сжимается, все сдавливается, и ты невесомой щепочкой зажат со всех сторон чужими шубяками*. Кажется, что ты уже умер, не закоченел лишь от чужого тепла; но вот все приходит в движение, открывается дверь, ступени за которой ведут вниз в сырое, подслеповатое и тесное помещение, и в нем дух свежего хлеба густ, как дым.
Если ты занял очередь в два часа, а может и раньше еще, то тебе повезет: первая же волна затянет тебя в нутро полуподвала, прижмет к известковому боку выпершей уступом стены, и уже мороз не будет донимать тебя, а только ожидание, нетерпение да невыносима духота — не будет воздуха, нечем станет дышать, только и будешь глотать раскрытым ртом хлебные испарения, будто они могут насытить.
За прилавком серо-коричневатый штабель буханок, перед ними широкое красное лицо продавщицы, она орудует диковинным ножом, у которого спереди ручка, а гнутое серповидное лезвие уходит в прорезь на доске, белой и исскобленной хлебными корками, посыпанной вкусными крошками. Нож пластает буханку вдоль и поперек; набор и количество карточек у каждого разные — на рабочих одна норма, на иждивенца другая — и каждому отвешиваются свои граммы. К буханке тебе обязательно придется два-три кусочка липких, теплых, невиданной сладости и невероятного вкуса; и ты, счастливый и гордый, что выстоял, что все преодолел, не успев сунуть хлеб в мочальную сумку, самый ничтожный привесочек суешь в рот, сжимаешь его языком, ощущая, как выдавливается из хлеба кисловатый и благодатный живительный сок.
Теперь ты уже не умрешь, кроха во рту дает тебе силы пробиться сквозь толпу к дверям, к свежему воздуху, и размеренно пошагать по сумрачному рассвету, по переулочкам и закоулочкам к дому с великой гордостью, что карточки опять отоварил (вовремя не отоваренные талоны погибали), что семья сегодня будет хоть сколько-то сыта, а ты сам убежишь в школу не с пустым брюхом. И так каждый день, а точнее сказать – каждую ночь…
Для перевозки торфа для завода была построена узкоколейка. Однажды мама сказала, что путейных работниц прикрепили к пекарне на Мокрой Степи. Хлеб она стала приносить оттуда – караваи из серой муки, мягкие и пахучие, с зольной нижней корочкой; это был настоящий подовый хлеб! Причём выдавали его сразу на несколько талонов, без обязательного ежедневного стояния. И вот в один из дней мама велела мне до школы (учился как раз во вторую смену) сходить на Мокрую Степь и забрать наш хлеб за 2 или 3 дня. От нашего дома до Мокрой Степи, если шагать по узкоколейке, было около пяти километров: сначала по улице, потом рядом с аремой* лугами, потом мимо пристанинских огородов, потом поперёк через улицу Пристани, потом через мост над Уфой, а там уж – по зауфимской ареме напрямую до самой Мокрой Степи».
Мальчик проделал этот путь с утра, т.к. во вторую смену ему необходимо было идти в школу. Он был горд тем, что обеспечил семью хлебом на несколько дней. А ещё его согревало то, что женщины дали ему ломоть хлеба, который он тут же съел. А мама разрешила перед обратной дорогой съесть довесок.
Часто мамы отдавали детям даже свою долю. Сажинский поэт Евгений Константинов писал:
С полатей, из-под кучи хлама,
Забыв про холод, нагишом
Бросались мы навстречу маме,
Входившей медленно с пайком.
Хватали ложки и стаканы.
Шатался стол – быстрее сесть!..
И мне казалось очень странным,
Что мама не хотела есть.
Ненамного лучше было положение тех, у кого было своё хозяйство, потому что молоко, масло, яйца, шерсть нужно было сдавать государству. Об этом хорошо сказал краевед и писатель Юрий Иванович Красильников:
Я сдавать на молзавод
Триста литров уносил.
На меня урчал живот,
С голодухи был без сил.
Это – масло для солдата,
Потому как на войне
Жизнь не сладка, не богата,
А трудней ещё вдвойне.
Свято верили в Победу
Всякий, кто ее ковал!
Хлеба не было к обеду,
А труднорму люд давал.
И пришла она. Скорее,
На штыках внесли в Берлин,
Может быть на миг быстрее,
Что не съел я лишний блин?
Напряженной, трудной жизнью жила и школа. Вся её жизнь была подчинена военному времени. Не хватало самого необходимого. В школу ходили с самодельными тряпичными сумками. В нашем школьном музее есть фанерный ящик-портфель, который сделал дед для внука.
З.Н.Мигачева рассказывает: «Тетради сшиты нитками из серой оберточной бумаги, расчерчены по линейке мамой. Иногда бумаги было не достать, и мама сшивала тетради из газетной бумаги, и мы писали в них между печатными строчками. Чернила расплывались, бумага расползалась».
Учебники покупали родители. А так как новые не поступали, то учителя организовывали покупку старых учебников и перепродавали их нуждающимся.
Юрин В.М. вспоминал, что иногда учебник был только один у учительницы. И тогда ученики оставались после уроков или приходили в школу вечером и читали вслух.
Освещалась школа керосиновыми лампами. Из экономии зажигали их эпизодически. Отапливалась школа дровами, которые старшеклассники заготавливали сами. Зоя Никандровна также помнит, что, когда дрова в школе заканчивались, ученики утром шли в школу и несли по одному полену.
По протоколам и приказам за 1941-1943 гг. и воспоминаниям В.М. Юрина знаем, что расписании один день в неделю был отведен военному делу. Во время политподготовки директор школы и кто-то из учащихся освещали положение дел на фронтах и международную политику. Выступали офицеры военкомата, врачи, руководители Осоавиахима*.
Юноши учились по курсу молодого бойца: изучали материальную часть оружия, устройство гранат, тактику боя. После марш-броска в Кислом логу проходили стрельбы. На горе строили окопы, траншеи, ходы сообщения, изучали Уставы Красной Армии, основные принципы управления транспортом. На уроках физкультуры – бег на короткие и длинные дистанции, прыжки, метания гранат, бег на лыжах в противогазах и без.
Девушки занимались по курсу фронтовой и госпитальной медсестры. У них проводились занятия по перевязке и выносу с поля боя раненого бойца. Уходу за больными учились в стационаре нашей райбольницы.
И всё-таки взрослые устраивали детям праздники, как в довоенное время, старались сделать их жизнь интересной, наполненной привычными школьными событиями. В зимнее время школа превращалась в своеобразный вечерний клуб. Готовились и проводились тематические вечера, учились танцевать, работал кружок физики и кинодела под руководством Бусыгина В.А. здесь же чертились и рисовались наглядные пособия.
Другая работа легла на плечи школьников летом. После окончания учебного года школу ремонтировали и готовили к следующему году своими силами.
Бригада старшеклассников отправлялась в лес на заготовку дров. Пилили деревья и разделывали их на метровые отрезки. Трудное это было дело, не хватало опыта, сил тоже было маловато. И всегда на трудных участках с учениками были их учителя-наставники. Они налаживали инструменты, учили пилить, следили за техникой безопасности. Раскол деревьев проводился уже на школьном дворе.
Летом школьники обрабатывали пришкольный участок и получали за это горячие завтраки в учебном году, причём участок обеспечивал урожаем не только школу, но и работающих, а 3% отдавалось в фонд помощи эвакуированным.
Работали учителя и школьники и на колхозных полях: в период с 22 июня 1941 года по декабрь 1943 года газета «Ленинский путь» 31 раз писала о помощи школьников фронту, в том числе 8 раз о работе школьников Артинской средней школы №1: сборе колосков, вязании снопов и отгрузка зерна, заготовке силоса, сортировке семян, сборе ягод шиповника, заготовке сена и веточного корма, копке картофеля, прополке яровых.
Воспитанники Серовского и Печоркинского детских домов, а также учащиеся школ посёлка и района заменили взрослых за станками завода. Часто они не могли дотянуться до рычагов и ручек управления, поэтому приходилось делать подставки к станкам. Но практически все подростки выполняли нормы.
Председатель организации «Дети войны» Бебнева Е.И. так об этом написала:
С раннего детства вставали к станкам,
В поле за плугом в лаптях вы шагали,
Доили овец и коров по лугам,
Силой духа родным помогали.
Учеба была вперемежку с трудом,
Сеяли, жали, на копнах стояли,
Сушили зерно и знали о том,
Что ваши отцы вас собой заслоняли.
В любую погоду вы в поле шли,
Колосья по норме с земли собирали,
Без взрослых, босые, порой без еды
Победу не детским трудом добывали.
Сколько же сделали наши дети, чтобы приблизить долгожданную победу! Они участвовали в сборе средств на строительство танковых колонн :«Свердловский школьник», «Свердловский комсомолец», «Свердловский мопровец», отправляли посылки для бойцов Красной Армии: тетради, блокноты, карандаши, кисеты, табак, варежки, носовые платки; сдавали государству металлолом, шерсть, пряжу, собирали вещи для детдома.- Не случайно выпускники 1945г. вместе с аттестатом получили медали «За доблестный труд в В.О. войне (1941-1945гг).
С волнением читаю пожелтевшие от времени газетные страницы:
«Ленинский путь», 22 августа 1941г.: «Силами учащихся и учителей была оказана помощь колхозу «2 пятилетка». Прополото 80 га яровых, засилосовано дикорастущих трав с ручной резкой на 76 тонн, заготовлено 3 тонны веточного корма и т.д.»
«Ленинский путь», 22 марта 1942г.: «Учащиеся Артинской средней школы активно включились в сбор средств на постройку танковой колонны «Свердловский мопровец*». Уже собрано 555 руб.».
«Ленинский путь», 1 февраля 1942г.: «Первыми начали сбор вещей для детского дома учащиеся АСШ №1. Они собрали 2 платья, 2 рубашки, 2 пары детских чулок, наволочки, полотенца, юбки, детские шапочки, 5 учебников, тарелки, ложки, вилки, ножи».
«Ленинский путь», 13 января 1943г.: «Товарищу Сталину. В ответ на Вашу, Иосиф Виссарионович, заботу о детях и воодушевленные успехами Красной Армии на фронте учащиеся АСШ №1 п. Арти вносят на строительство танковой колонны «Свердловский школьник» 17тыс. руб.»
«Ленинский путь», 5 апреля 1943г.: «В школу пришла телеграмма: Арти, Свердловская обл., директору средней школу т.Разумкову, секретарю комитета ВЛКСМ т.Милютину: передайте учащимся средней школы, п. Арти, собравшим 17 тыс. руб. на строительство танковой колонны «Свердловский школьник», — благодарность Красной армии и мои пожелания здоровья и успехов в учебе и общественной работе. Иосиф Сталин».
Что я могу сделать в своей жизни, чтобы не уронить честь школы с таким героическим прошлым?
— Прежде всего, достойной учёбой.
А ещё тем, что расскажу о жизни детей военного времени – в проекте, сочинении, устном журнале – в благодарность своей прабабушке и всем тем, кому слишком рано пришлось повзрослеть и пройти трудные испытания вместе со своей многострадальной родиной.
Примечание: работа написана с привлечением материалов из школьного музея, а также собранных материалов клуба «Память сердца» организации «Дети войны».
Рассказ: Пашкин Роман Алексеевич МАОУ АГО «АСОШ № 1»
